Интервью с художником Александром Таировым / 13.01.2016

DSC_4074
 
Спасибо Екатерине Богоненковой и ГЦИИ за помощь в организации интервью.
 
+MK (Михаил Конинин): Когда вы решили стать художником?
АТ (Александр Таиров): С детства. Я не стремился стать художником осознанно, но наклонности были давно. Был один человек, который у меня отбил желание рисовать, это было еще в Тбилиси, я был во 2-3 классе: я сам пошел учиться рисовать в Дом Пионеров, а он поставил перед нами гипсовую розетку и ушел. Как можно перед детьми ставить такие вещи? Я порисовал один раз, второй, не понимая зачем я это делаю.
Потом я собирался поступать на факультет кибернетики в Тбилисском университете. Потом я в армии был полковым художником. И потом уже здесь, в Новосибирске, я работал в кабинете художественного конструирования в НЭТИ, дважды ездил в Строгановку, по полгода учился.
У нас тут была мощная секция плакатов, которая заинтересовала москвичей. Мы сделали две или три выставки плаката, на которую даже приезжали из Москвы.
 

+ЕБ (Екатерина Богоненкова): Были ли люди, которые оказали на вас влияние?

АТ: Нет, я не могу вспомнить ни одного человека, который повлиял на мою судьбу. Может быть немного в кабинете художественного конструирования, там собралась интересная команда из интеллектуалов. Это меня и удержало в Новосибирске, иначе бы я уехал.

 
+МК: Почему вы приехали в Новосибирск?
АТ: Тут у меня жила сестра. Она приехала сюда по распределению из Тбилиси. Одна сестра у меня была здесь, другая была в Москве. И я порассуждал, мне было интересно приехать посмотреть Новосибирск. Романтизм, смешанный с авантюризмом.
 
+МК: Когда вы приехали?
АТ: Почти сразу после армии. Я приехал, поступил в НЭТИ, поскольку он был рядом с домом где жила сестра. Так было удобно, потому что в Новосибирске тогда еще не было метро. Я думал поступить в строительный институт, где отделение архитектуры, но не получилось, и я пошел в НЭТИ. И я ничего не проиграл, потому что есть что-то такое, что ведет человека. Есть какие-то вехи в жизни, они могут быть расставлены по-разному, но они каким-то образом подбивают двигаться тебя в определенном направлении. Ведь мне моя другая сестра предлагала остаться в Москве, но мне было интересно сюда приехать. А сейчас я понимаю, что, если бы я остался в Москве, я, наверное, бы добился большего, обладая тем что я умею. Но получилось так, что я приехал сюда и ряд обстоятельств меня здесь удерживали. В частности, кабинет художественного конструирования и та мощная команда которая там была. Из которой два человека уже ушли из жизни, один в Австралии, другой здесь. Замечательные люди были, например, Леонид Владимирович Левицкий, изумительный художник, карикатурист. Он потом переехал в Одессу, там работал в журнале “Фонтан”, он был художник от бога.
 
+МК: Как вы начали вести арт-встречи?
АТ: Я в ГЦИИ веду студию для взрослых. И в первую “Ночь в музее” мы вывесили “Ночной дозор” Рембрандта, известный новосибирский художник Александр Шуриц хотел вести здесь программу, связанную с одной картиной. И он рассказывал о ней и о Рембрандте всем, кто здесь был.
Я пришел послушать, и пришел к выводу, что об этом можно рассказать гораздо интереснее – о Рембрандте, о его картине, о ее композиционном строении. Я послушал и ничего не сказал. А когда Шуриц уже ушел пришли мои студийцы и попросили рассказать об этой картине, о ее особенностях. И я своим студийцам объясняю композиционное строение, цветовое решение, особенности картины и даже не обращаю внимания, что происходит за нашей спиной. Потом смотрю, там люди стоят, слушают. А потом ближе к полуночи пришел сюда губернатор, с министром культуры. И меня директор попросила рассказать о картине. И у директора возникла мысль, что, если сделать на следующей “Ночи в музее” рассказ о каком-нибудь художнике. Она называлась “Вкус Италии” и мы решили рассказать о Боттичелли.
И я рассказал о Боттичелли. Когда здесь висел один Рембрандт, я подумал, что этого мало. Ведь если мы говорим о Рембрандте, то надо повесить остальные его картины, но зал был пустой, висел только “Ночной Дозор”. А когда мы повесили Боттичелли, то мы сделали зал посвященный Боттичелли, и я рассказал о Боттичелли. И некоторые люди приходили по два-три раза, потому что каждый раз я рассказываю что-то новое, все время какие-то новые подробности. И тогда директору пришла мысль, сделать это отдельной программой, которую мы будем предлагать в качестве отдельного проекта. И осенью мы повторили Боттичелли, пришло человек 25. И тогда мы решили, что раз это интересует людей, то мы будем продолжать. После Боттичелли был Моне, потом Петров-Водкин. И таким образом эта программа идет уже третий год.
 
+МК: Людям важно искусство?
АТ: Люди вообще нуждаются в том, чтобы ощущать часть мира, которая вне их, внутри той среды которую они создают. Потому что то, что вне нас чрезвычайно разнообразно и украшено невероятно красивыми и гармоничными формами. А то пространство, которое создает человек оно лаконично и выхолощено. И человек подспудно хочет видеть часть внешнего мира внутри того пространства, которое создает. Живет ли он в пещере, или в вигваме, в юрте, в том или ином образе он это жилище обустраивает и оснащает какими-то элементами, которые нас окружают. Это и звери, и растения. Если вы обратите внимание, во многих атрибутах нашей жизни присутствуют растительные орнаменты, хотя, казалось бы, какое отношение имеет орнамент к серьезным вещам: государственным институтам, гербам, украшениям залов. Но это является неотъемлемой частью даже в торжественных ситуациях. Там, где есть возможность вложить достаточно денег и пригласить художников, то это делается все для того чтобы это было торжественно. Потому что пустой зал не будет торжественным, если он не будет украшен.
 
+МК: Новосибирск часто считают серым, унылым городом.
АТ: Так оно и есть. Он еще не имеет ни традиций, ни культуры. И люди, которые управляют этим городом тождественны городу: они отсюда, они кровь от крови, плоть от плоти этого города. Они же не имеют глубокой преемственности в воспитании, в традициях, в образовании. Люди достаточно простые: если был Толоконский, то он здесь вырос и, как говорят в народе, ничего слаще морковки не видел, и эту же морковку он будет воспроизводить где бы он ни был. И он не будет понимать значение культуры, в том плане, когда это идет из поколения в поколение, когда это впитывается с молоком матери. У города нет традиций. Поэтому тут культурный слой толщиной в 1 ангстрем, потому что 100 с лишним лет для города – это ничего.
Конечно, те несколько питерских инженеров, которые начинали строить город, они осуществили свой вклад, мы видим эти старые сооружения. Но они ушли и никому они свое наследие не передали. Если бы их было несколько тысяч, то город имел бы совершенно другой облик.
Еще, во время эвакуации, была вторая волна питерских инженеров, оставивших свой след. Они проектировали ул. Станиславского, ул. Авиамоторную, улицы которые носят на себе печать “питерского ампира”. Но они тоже уехали. И опять Новосибирск оголился. И еще удар по Новосибирску нанесла Перестройка и 90-е года. Сейчас всплыло на поверхность то, что было скрыто. Потому что все те, кто разбогател и все, от кого зависит облик города, и кто что-то решает – люди малограмотные.
И кто сейчас обладает деньгами, нувориши, им город безразличен, потому что они совершенно себя здесь не видят. А если видят, то не знают, как это все реализовать. Потому что город большой и весьма бестолковый, который по сей день остается городом-подростком, не осознающим себя, грубым, немного нахальным, своенравным и претендующим на что-то, без серьезных на то оснований. Называть себя столицей Сибири – это только декларация. Городу помогло, что в Академгородок приехали ученые. Но Академгородок живет обособленно, и по нему тоже ударила эта волна 90-х годов, потому что все, кто мог уехать – уехали. Все меняется, и та каша, в которую город окунулся сейчас, она опять ничего хорошего городу не сулит, потому что искусство в загоне.
Идет деградация города. Несмотря на внешние проявления, например, бурное строительство, но это только нажива. Нет никаких надежд что культура города многое получит от этого. А без культуры не может быть ничего. Потому что, во-первых, культура смягчает нравы, во-вторых, культура формирует тонкие моменты в восприятии человека, которые помогают ему совершенствоваться в науках. Наука идет рядом с культурой.
Если мы посмотрим историю, везде где общество начинает богатеть, где понимают, что надо вкладывать деньги не только в набивание живота, начинается развитие культуры. Как говорили в Риме: “Хлеба и зрелищ”. А со зрелищами в Новосибирске из рук вон плохо, если представить всю новосибирскую агломерацию, то все сосредоточено на маленьком пяточке в центре. А у города есть левый берег и правый. Хорошо, когда все рядом, а когда мороз, короткий день, после 10 часов вечера автобусы не ходят, то в центр особо не наездишься. И если бы не метро, то город был бы вообще выключен. А возьмем левый берег, там живет 500-600 тыс. человек. Это отдельный большой город, но там нет концертного зала! Реконструируют, строят – опять здесь. Зал Каца построили, он стоит пустой, свет постоянно не горит.
Изредка здесь происходят какие-то события, а на левом берегу – ничего нет! Спальный район, люди там брошены, строятся только торговые центры. И мы говорим: “ах, у города нет денег”, но значит на торговые центры находятся деньги? Мы же понимаем, как это делается: люди берут кредиты и строят. Город! Возьми кредит и построй культурный ансамбль! Это сторицей вернется тебе. Не сразу, через 10-15 лет, но будет отдача. Люди почувствуют самоуважение, когда на левом берегу будет мощный культурный центр. Если мы посмотрим на город композиционно, то мы понимаем, что должны быть очаги культуры не только в центре. Они должны быть распределены равномерно, потому что все не наездятся в центр, и люди живя в спальных районах ничего, кроме торговых центров, не видят.
Я давно участвовал в проекте, где говорилось как изменить город. Мы, дизайнеры, художники, рассуждали и придумали мощный проект. Вот в центре есть пойма реки, красивое место, абсолютно пустое. Там можно построить культурно-исторический парк, причем я его мыслил под крышей, мы же в Сибири живем. Если сделать парк развлечений, строить не сразу, а блоками – с дендрариями, с кинотеатрами, с познавательными аттракционами, люди бы приезжали туда утром и целый день гуляли, играли. И шаг за шагом наращивая мы бы получили огромную культурно-историческую агломерацию. Представляете, как это было бы здорово! Это бы дало отдачу, потому что там были бы и кафе, и рестораны.
Но нет воли, и поэтому власть будет заниматься латанием дыр. Тогда как в любую историческую эпоху князья строили огромные храмы, оставляя после себя памятники искусства. А здесь, что они после себя оставят? Ведь Помпиду, когда уходил, построил Центр Помпиду, Жискар д’Эстен построил Французскую Национальную Библиотеку. То есть каждый мыслящий человек стремится оставить после себя какой-то материальный след. А полуторамиллионный город может саккумулировать средства чтобы построить что-то. И если бы мы заложили этот культурно-исторический памятник и строили бы так как строят торговые центры, то я уверяю вас, он бы уже сегодня был. И он был бы местом паломничества не только новосибирцев, но и всех окрестных деревень и городов. И сейчас, когда люди идут в “Мегу”, она немного напоминает, то, о чем я говорю. Ведь зачем люди туда приезжают? Вы думаете только за покупками? Нет, они приезжают погулять по красивым улицам города их мечты. Идешь по ее улицам: светло, красиво, широкие проходы – это все создает ощущение. И люди на целый день туда уезжают. В этом я увидел то что я хотел сделать, и оно сделано, правда фирмой из-за рубежа и в виде торгового центра. А все могло бы быть по-другому. И всего этого Новосибирску не хватает, а люди к этому тянутся.
 
+МК: Есть же люди, которые что-то делают, кто пытается развивать культуру в Новосибирске? Вы арт-встречи устраиваете, например.
АТ: Арт-встречи — это такой маленький шаг. Но если бы кто-то это делал помимо меня с такой же результативностью, это было бы событием. Но вот смотрите: такое событие происходит в Новосибирске, и никому до этого дела нет. Никто об этом не пишет, не говорит. Но люди находят этот мерцающий огонек. Он очень слабый и если я перестану этим заниматься, то и этого больше не будет. Потому что это все построено на том, как я это делаю. Потому что в Художественном музее ведутся “Лектории” и мне неоднократно говорили: “я туда ходила, там немного людей, но даже не в этом дело. Я там чуть не заснула. Там читают по бумажке, слайды показывают”. Эта форма имеет право на существование, просто мы нашли принципиально важную форму участия человека в этом пространстве. Он находится в выставочном пространстве, где он видит картины художников, и он постоянно находится в этом визуальном поле, и он слушает меня. И он свободен в этот момент и фиксируется не на том, о чем я говорю, а он может рассматривать любую картину. Он ощущает себя на выставке, в окружении работ этого художника о котором идет речь. И это создает принципиально другую атмосферу. Потому что если бы слайды показывали, то это было бы совсем другое. А я имею возможность переходить от картины к картине не в каком-то определенном порядке, а спонтанно. Вдруг у меня возникает мысль, и я перехожу к другой картине. Этот формат, он очень интересен этим эффектом присутствия. Может быть люди ощущают здесь присутствие художника. Тут еще важна эмоциональная составляющая, которая мне присуща, от природы или национальных корней, или воспитания или от того что я вырос в Тбилиси, а там многое построено на эмоциях.
А вообще человек в большей степени воспринимает происходящее через чувства. Это мощный фактор воздействия на человека. И когда я как художник объясняю: композиционный строй, говорю о цвете, ритмическое строение картины. И человек становится соучастником этого процесса, понимает, как это построено, с помощью каких средств и способов художник добивается такого воздействия. И когда человек в следующий раз куда-нибудь придет, он будет искать тот более глубокий смысл, который находится за пределами понимания обычного зрителя.
 
+МК: Вы в Тбилиси возвращаетесь?
АТ: Я поначалу возвращался, а потом перестал. Я потерял связь с городом. Какой-то нерв ушел.
 
+ЕБ: А когда там были события в связи с развалом СССР вы какую-то позицию занимали?
АТ: Я считаю, что, во-первых, народ спровоцировали. А во-вторых, сыграли на том, что грузинам всегда было свойственно. Им всегда была свойственна некоторая чванливость, высокомерие и заносчивость. Особенно у интеллигенции. Это ощущение своего превосходства над русскими. Меня не удивило то что там произошло. Россия холила-лелеяло такое дитя, в Советском Союзе было – грузинская культура, песни, фильмы. Они были обласканы, но они это трансформировали в собственную исключительность, в презрение к русским, как к некультурным, как к рабам. А русские – народ великодушный. Я и тогда, живя там, сталкивался с проявлениями такого заносчивого, пренебрежительного отношения: мы исключительные, у нас древняя история. Хотя Россия спасла их от уничтожения и ассимиляции.
И я по началу приезжал в Тбилиси, а потом я перестал ощущать эту атмосферу. Разорвалась какая-то связь. Хотя мне там было всегда тепло, я вспоминал как гулял по улицам своего детства. Я жил в центре города, гора Мтацминда, очень старый район – очень красивый. А потом, когда приехал, я ощутил пустоту и у меня как отрезало. Я помню, как я летел из Керчи в Новосибирск и была посадка в Сочи, и я подумал: Тбилиси рядом, можно поехать. И вы знаете что? Я понял, что меня ничего туда не тянуло, хотя там и мама жила и все. И я сел на самолет и полетел в Новосибирск. И с тех пор я в Тбилиси не был. Хотя было бы любопытно приехать туда. И я думаю, что Грузия многое потеряла, уйдя из-под дружеского крыла России. Потому что они никому не нужны со своей культурой на Западе, потому что Запад, как он считает, настолько от них ушел в интеллектуальном, цивилизационном плане, что какая-то 3-4 миллионная Грузия той же Америке не нужна. Они еще не получали щелчка по носу, ведь Россия их любила, ценила, понимала. Россия тиражировала их культуру. Она и предъявляла миру грузинскую культуру
 
+МК: Есть ли в Сибири какая-то особая культура? Сибирский менталитет?
АТ: Я думаю, есть заскорузлость. Есть жесткость характера. Насчет стойкости характера мне сложно говорить, потому что я не жил здесь в период испытаний. А когда я приехал сюда, меня поразила резкость, грубость, жесткость. Никакого тепла я не испытывал. Я не нахожу особой разницы в жителях больших, урбанизированных городов. Только в речи есть различия, как говорят сибиряки.
 
+МК: Есть ли у новосибирских художников особый стиль?
АТ: Никакого. Здесь же нет школы. Здесь нет традиций. Пройдет 200-300 лет прежде чем они появятся. Томск, Барнаул, даже Бийск – там вы чувствуете дух. А приезжая в Новосибирск вы видите эту расхлестанность, эти огромные масштабы, более быстрый темп. А если вы возьмете Томск, Барнаул, то там другая самобытная культура, и это чувствуется. А Новосибирск – он подросток. А подростки – это несформировавшийся характер, резкость поведения, порывистость, завышенная амбициозность, противопоставление себя всем остальным, мощная энергия. Вот это – Новосибирск.
 
+ЕБ: Что такое “пошлость” в вашем понимании? Как вы бы для себя охарактеризовали?
АТ: Я нахожу пошлость во вторичности. Мы вторичны по отношению ко всему, что нас окружает. Мы вторичны по отношению к Москве, по отношению к Питеру, к Европе, к Америке, к англосаксам. Весь город увешан претенциозными вывесками и названиями, и это ни о чем другом не говорит, кроме как о пошлости. И вы даже не осознаете, как это пошло, когда здесь говорят: “Вау!”, “Упс!”.
Но вопрос в другом: мы не осознаем себя, как общность, имеющую традиции и культуру гораздо более глубокую, чем та же Америка. И это все исходит от власть имущих, от нуворишей, и когда трехэтажное здание называется “Манхеттен” – это просто смешно. Люди просто не понимают насколько это убого, не потому что Манхеттен – это что-то запретное, а потому что ты даже не понимаешь, где Манхеттен и где ты. И это жалкое стремление уподобиться. Но ты был на Манхеттене? Ты видел какая это мощь, какие это деньги? Они тебя даже не замечают, а ты построил что-то убогое и называешь это “Манхеттом”. Весь остальное так же: “Версаль”, “Сан-Сити”. Вот это есть пошлость. А за всем этим идет пошлость бытового порядка. Пошлость – это отсутствие культуры, отсутствие понимания традиций, отсутствия ощущения своих корней. Это и в манере поведении. Это и в том, что ты не пытаешься даже учиться быть каким-то иным на своих же образцах. Мы спасемся только если мы углубимся в изучение своей культуры, своих традиций и их отшлифуем и поднимем на новый уровень.
 
————-
 

Таиров Александр Иванович
Родился в Тбилиси 3 июля 1947 года, окончил школу, отслужил в армии в качестве полкового художника. После армии приехал в Новосибирск. Учился в Новосибирском Электротехническом Институте и одновременно работал там же в кабинете художественного конструирования. Защитил специализированный диплом по дизайну. Дважды проходил учебу на факультете повышения квалификации в МВХПУ (бывшее Строгановское), где занимался рисунком, живописью… Занимался плакатной графикой. Неоднократно был на творческих дачах Союза художников по плакату. В 1984-1985 гг принимал активное участие в составе авторского коллектива в создании серии плакатов для Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве, был удостоен звания лауреата фестиваля. Член Союза художников с 1985 года. Главный художник Новосибирского Государственного Технического Университета. Участник областных, республиканских и международных выставок. В настоящий момент занимается дизайном, графикой, живописью, фотографией.

Интервью с художником Александром Таировым / 13.01.2016: 10 комментариев

  1. Рад был познакомиться с таким интересным человеком, слушал его удивительный рассказ о Гойе. Теперь хочу послушать все его записи. В отношении грузин и перспектив Грузии солидарен га 100 процентов.

    1. Была на прекрасной лекции господина Таирова о Густаве Климте! Браво! Категорически не согласна с ним относительно грузин и Грузии. Грузия не потерялась ни в постсоветском, ни в мировом масштабе, видела все своими глазами. Никогда грузины не относились к русским высокомерно и , упаси Бог, как к “рабам”, а ценили, любили и дружили с ними всю жизнь. Политики приходят и уходят, а люди никогда не забывают тех, с кем дружили, любили, воевали и водружали знамя Победы! Не держите зла, господин Таиров, на тех, кто вас когда-то обидел в Грузии. Уверена, вас помнят и любят там. С уважением, Геронина Марина.

  2. Благодарю Александра Таирова за его понимание искусства и желание поделится этим со всеми желающими слушать его рассказы о художниках.Я сам художник и его беседы помогают мне в творческом процессе.Желаю ему творческих успехов.Хотел бы пообщаться с ним в интернете.Буду очень признателен ,если будет такая возможность.С уважением Валерий, 56 лет.

  3. Ничто не случайно в нашей жизни… Случайно “напала” в Интернете на беседу Александра Таирова о творчестве Ян ван Эйка. Не смогла оторваться, досмотрела до конца, стала искать дополнительную информацию! Увлёк, поразил влюблённостью в тему, эрудицией, увлечённостью, культурой общения с аудиторией, простотой, искренностью! Браво! Для себя увидела интересные перспективы для жизни и самореализации, как пример. Правда пока очень туманные, но А. Таиров задел нужные струны души. Браво!

  4. Огромная благодарность Александру Таирову за его лекции, наткнулась на них случайно, когда искала информацию о Модильяни, не могла оторваться и стала каждый день слушать про новых художников, появилась какая то жажда слушать эти лекции снова и снова. Остается послевкусие как от прекрасного спектакля и начинаешь чувствовать вкус жизни. Очень бы хотела попасть на лекции вживую, думаю там атмосфера еще мощнее. Рассказала родным об этих удивительных лекциях, теперь все вместе смотрим и слушаем. Благодарю Вас.

  5. Я случайно услышала лекцию А.Таирова о Гойе в youtube. Великолепный рассказчик. И мне захотелось больше узнать о нем. Очень интересное интервью. Мнение о Новосибирске, в котором сама никогда не была. А вот о грузинах: я думаю, каждый народ в меру высокомерен и горд. И все зависит от ситуации и от отношений. Я буду продолжать слушать лекции А.Таирова. благодарю Вас, Александр. С ув. Лола из Ташкента

  6. Слушала лекцию о картинах Питера Брейгеля.Большое спасибо за содержательный рассказ,вы делаете нужное и важное дело,буду смотреть еще.

  7. Александр Таиров с первых слов влюбляет в объект своего рассказа. Хочется слушать и слушать. Захватывает его энергетика и искренность, горячность и страстность. Не уливалась, когда увидела, что он из Тбилиси. Хотите считайте, что грузины высокомерны и чванливы, хотите нет. Они великолепны в своей страстности, любви, галантности, осознании своей значимости, благородстве, почитании старших и женщин, любви к своей земле, песням застольным, танцам, открытом характере, отсутствием мещанства, сребролюбия и ценящих дружбу, товарищество. Читая интервью, я подмечала грузинские нотки и у Александра. Он подарил своими лекциями много хороших минут, хотелось поделиться впечатлениями с родными и друзьями. Хотелось воскликнуть: «Рассказывайте! Рассказывайте!»
    Какая-то грусть, неудовлетворенность и сарказм в интервью.
    Дай Бог, чтоб на сердце было легко и рассказывайте, это ваш дар, Александр Таиров!

  8. Таиров Александр Иванович – великолепный рассказчик и популяризатор искусства. Браво!!!!!!! Мы с семьей прослушали уже несколько его лекций. Хотим прослушать всё.

Добавить комментарий для Татьяна Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *